Образование камакурского сёгуната
Рубеж 9-10 в.в. н.э. в Японии – время очень не простое. Императоры один за другим постригаются в монахи, реально у власти стоят вооруженные до зубов кланы – могущественные семьи, имеющие на содержании собственные “частные армии”, и противостояние двух наиболее могущественных из них – кланов Тайра и Минамото, в период 1180—1185 приводит Японию к настоящей гражданской войне.
Клану Минамото удалось в 1185 г. в битве при Данноура (бухта к востоку от Симоносеки) наголову разгромить Тайра. Присвоив себе в 1192 г. звание главнокомандующего (сёгун), Минамото учредили свою штаб-квартиру на востоке в городе Камакура.
Создание резиденции в Камакура было вызвано стремлением Минамото ослабить власть императорского дома и намерением создать свое независимое правительство. По наименованию местонахождения штаб-квартиры в японской историографии выделяется период Камакурского сёгуната. Хотя Камакура являлся столицей сёгуната, он был расположен в отсталом восточном районе, что, в конечном счете, предопределило его экономическую слабость и привело к гибели. Киото продолжал оставаться важнейшим экономическим центром: в XIII в. там насчитывалось 44 ремесленно-торговых объединения дза, тогда как в Камакура их было всего 27. К тому же киотоские дза были экономически сильнее камакурских.
Сражение между кланами Тайра и Минамото (Тайра справа, Минамото слева)
Как добраться до Камакуры из Токио
Древний город доступен и для японских, и для иностранных путешественников. Сюда можно добраться железной дорогой, автобусом, такси и на арендованной машине. Из Токио проще доехать поездом. Через Камакуру проходят ветки двух компаний: Enoden, JR East. Первая занимается линией, ведущей к побережью Тихого Океана, Фудзисаве. На ветке ходят небольшие поезда, внешне больше похожие на трамваи. Второй принадлежит ветка, соединяющая город со столицей и крупным портом Иокогамой. Самый быстрый вариант – поезд из Токио. Из центра столицы путь занимает час, стоит около 650 рублей. Если сесть на этот поезд в Иокогаме, поездка сократится до получаса, обойдется в 250 рублей. Поезда из Синдзюку в Фудзисаву стоят дешевле, но едут медленнее.
Альтернативный общественный транспорт, удобный для туриста – регулярное автобусное сообщение. Автобусы отправляются от северного выхода станции Tokyo Station Yaesu. Продолжительность поездки – 40 минут. Цена билета – до 400 рублей. Альтернативное автобусное сообщение – от аэропорта Ханеда. Достаточно добраться до станции первого терминала аэропорта и найти автобусную остановку. Цена билета – до 900 рублей; длительность поездки – час.
Любителям комфорта лучший вариант – поездка на такси. Дорога обойдется недешево (около 16 000 рублей), но от столицы до исторического региона можно добраться всего за 46 минут.
Туристы, избегающие общественного транспорта и не желающие тратить деньги на такси, могут арендовать машину. Услуга обойдется в 500-600 рублей.
В исторический регион можно доехать по железной дороге
Особенности камакурского сёгуната
В начале 80-х годов XII в. Минамото стремились охватить своей властью все население страны, однако в условиях социального хаоса это было невыполнимо. Поэтому хотя двор, утратив контроль над восточными провинциями, был вынужден санкционировать политическую власть самурайского сословия, уже во второй половине 80-х годов самураи побудили императора снова взять на себя функции управления невассалами сёгуна, что юридически было оформлено в специальном указе 1205 г., согласно которому все апелляции невассалов сёгуна надлежало направлять в Киото на рассмотрение экс-императора.
Кроме того, все внешнеполитические связи контролировались киотоским двором, а не сёгунатом. Одним словом, в стране сложилось довольно своеобразная политика, характеризовавшаяся двоевластием, причем, в силу характера и той и другой “ветвей власти”, реальной силой закона, не обладала не та, не другая сторона.
Экономической основой подобного двоевластия является сёэн, начавший распадаться, дробиться, поскольку земли противников сёгуна распределялись среди его вассалов, которые превращались в мелкопоместных дворян, самураев. Однако сёгунат зорко следил за своими вассалами и ограничивал процесс их феодализации, стремясь сохранить сёэн как экономическую основу своей власти. Поэтому хотя сёэнская система претерпевала распад, отдельные сёэны просуществовали до XVI в. как форма землевладения двора, придворной аристократии, церкви и самурайского сословия.
В XIII в. началось размывание основной податной единицы в сёэне — “именных хозяев” — этого промежуточного социального слоя, на одном полюсе которого образовались “новые имена” — мелкие феодалы и самураи, осевшие на землю, а на другом — мелкое крестьянство. Это знаменовало развитие процесса социального размежевания сословий крестьян и дворян (самураев).
Мелкие крестьяне в большей степени, чем зажиточные, нуждались в коллективной защите своих интересов, что вело к некоторому укреплению сельской общины, которая в законодательстве начала XIV в. определялась в составе четырех деревень. В предшествующий период в деревне, именуемой сёэнской, должностные лица назначались, главным образом, из центра для взимания с крестьян налогов и повинностей.
Такие деревни, по существу, распадались на отдельные изолированные друг от друга хутора, которые в период преобладающего господства “именных хозяев” объединялись лишь формально. Разумеется, там, где производственный процесс требовал коллективных усилий значительного числа людей (при проведении ирригационных работ, рыболовстве, морском промысле), социальные связи сельской общины были сильнее.
Достопримечательности в Камакура
В период бакуфу правители развивали культуру и покровительствовали религии, поэтому до наших дней дошло множество достопримечательностей. Особенное любопытство туристов взывают многочисленные храмы и святилища, а также огромная статуя Будды.
Храм Хококудзи
Бамбуковый (так именуют Хококудзи) – это дзен-буддийский темпл, относящийся к Кентедзи Ринзай. Основанный в 1334-м по инициативе Асикага Иетоки, он управлялся настоятелем Тенган Эко, прошедшим обучение у прибывшего с большой суши китайского монаха Мугаку Согена, основавшего Энгакудзи.
Хококудзи
Хококудзи известен бамбуками, растущими позади основного здания. Прогулка в этих краях освежает чувства и погружает путешественника в эйфорию. Очаровательная тропа, ведущая к главным воротам, позволяет попасть в традиционный идиллический сад. История храма трагична и кровава, но сейчас это место – прибежище мира и красоты.
Экономика Японии времен камакурского сегуната
В сельской общине XIII—XIV вв. общинные земли (санъя) еще являлись собственностью феодала. Крестьянам разрешалось косить траву, собирать хворост, но это не было их незыблемым правом. Возникало много споров о правах на общинные земли.
В общине этого периода отсутствовало самоуправление. Сёгунский администратор — “земельный глава” (дзито) вершил суд и осуществлял надзор за выполнением повинностей и сбором налогов. Определенную инициативу проявляли зажиточные крестьяне, которые заключали налоговые контракты с феодалами и администрацией, чтобы налог ежегодно не пересматривался.
В начале XIV в. возникает общинная солидарность в виде клятв (кисёмон), подписанных всеми членами общины при достижении соглашения по определенному вопросу.
В конце XIII — начале XIV в. получают распространение письма — апелляции крестьян (хякусё мосидзё), которые феодалы сёгуны уже не могли игнорировать. В 1250 г. устанавливается процедура “тяжбы общинников”, согласно которой жалобы формально поощрялись сёгуном. Однако крестьяне фактически не могли жаловаться на беззакония дзито, поскольку для подачи жалобы им надо было иметь разрешение от дзито, на которого подавалась жалоба.
Некоторое укрепление сельской общины способствовало консолидации основной массы крестьян, хотя влияние зажиточной деревенской верхушки в вопросах руководства общиной не уменьшилось.
О развитии товарно-денежных отношений в XIII в. свидетельствует запрет 1226 г. употреблять ткань в качестве денег. В 1290 г. в Китай направляется специальное посольство для закупки медных денег в обмен на золото, поскольку в обращении находились лишь медные монеты, не изготовлявшиеся тогда в Японии.
Вдоль рек центрального района о-ва Хонсю появилась оптовая торговля. Первоначально ее вели должностные лица сёэнов, сочетавшие управленческие функции с перевозкой и складированием зерна, но затем они стали специализироваться и на перевозках ремесленных изделий, иногда на довольно большие расстояния. Эти оптовики, имея дело с большим количеством риса, начали изготовлять рисовую водку и заниматься ростовщичеством.
Развитие товарно-денежных отношений повлекло за собой частичную замену барщины и натурального налога деньгами (коммутация). Этот процесс ускорился во второй половине XIII в. и означал возникновение денежной реформы феодальной земельной ренты, сохранившейся до конца XVI в. Коммутация резко ухудшила материальное положение основной массы крестьян, лишенных возможности продавать свои продукты на рынке, не имевших денег для уплаты налогов.
Единственным для них выходом было обращаться за денежной помощью к торговцам-ростовщикам и сельским богатеям. Последние, втягиваясь в товарно-денежные отношения, значительно обогащались, а масса бедняков неизбежно попадала в кабальную зависимость. Социальная дифференциация крестьян увеличила разрыв между отдельными их категориями.
Появление сёэнских рынков стимулировало развитие денежной формы феодальной земельной ренты. Феодалы рассматривали сёэнские рынки как свою собственность. Некоторые из этих рынков в Центральной Японии охватывали территорию нескольких провинций. Торговля на сёэнском рынке давала феодалу дополнительный источник дохода и знаменовала собой появление нового типа землевладельца, стремившегося к сокращению отработочной и увеличению продуктовой ренты, к росту доходов от торговли и ростовщичества. Социальные условия камакурского режима сковывали деятельность этой категории новых феодалов, и они все активнее выступали за его свержение.
В конце XII и особенно в XIII в. появились сельские дза, знаменовавшие проникновение товарно-денежных отношений в деревню, втягивание сельских богатеев в местный, локальный рынок.
Таким образом, развитие торговли явилось экономической основой обострения социальных и сословных противоречий.
Основатель камакурского сёгуната – глава клана Минамото
Храм Котоку-ин (гигантский Будда)
Храм принадлежит школе Дзедо. Главная достопримечательность – Большой Будда. Отлитая из бронзы статуя – один из символов страны. Она создана в 1252-м на месте ранее существовавшей деревянной статуи. Предполагают, что творение принадлежит Ооно Гороэмону либо Тадзи Хисатомо – лучшим литейщикам бронзы той эпохи. Готовое произведение покрыли позолотой – ее остатки видны лишь около ушей.
Котоку-ин
Высота статуи – 13,35 м, вес – 93 тонны. Объект полый, поэтому туристы могут заглянуть внутрь. Ранее подножие Будды украшали 32 лотосовых лепестка, но сейчас их лишь 4 и все перемещены относительно первоначальной позиции. Основание статуи разрушилось в ходе землетрясения 1923-го, но впоследствии было отреставрировано. В 60-х проведены ремонтные и укрепляющие работы, предупреждающие вред от возможных землетрясений в будущем.
Храм Кэнте-дзи
Храм – один из самых старых в префектуре. Комплекс сформирован множеством построек, пристроек, и занимает огромную территорию от холмов до долины. У главных ворот гостей встречает Национальное достояние державы – колокол бонсе. Лекционный зал – самое большое храмовое строение из дерева на востоке Японии.
Кэнте-дзи привлекателен двумя смотровыми площадками. Чтобы попасть на первую, поднимаются по холму около 20 минут, вторая расположена в 10 минутах пути от первой.
Храм Энгакудзи
Храмовый комплекс датируется 1282-м. Образчик японского искусства привлекает необычной резьбой, великолепным выбором цветов. Энгакудзи – материальное воплощение самурайской философии и жизни того периода. Он входит в пятерку важнейших храмов Камакуры. Главная реликвия – зуб Будды. Сейчас в Энгакудзи – главный центр медитаций.
Энгакудзи
Храм Токэдзи
Рядом с Энгакудзи расположен Токэдзи. Ранее храм был центром паломничества состоящих в неудачном браке женщин, желающих свободы. Три года монастырской жизни давали им право на развод. Сейчас Токэдзи – исторический музей, в котором представлены предметы искусства и лучшие образцы каллиграфии. Храм владеет собранием древних книг.
Пешеходный курс Дайбутсу
Дайбутсу – туристический пешеходный маршрут, позволяющий осмотреть запад Камакуры. Он пролегает через холмы и леса мимо храмов Дайбутсу и Котокуин, святилища отмытых денег Зениарай Бентен. Средняя длительность прогулки по маршруту – полтора часа, расстояние – 6 км. Конечная точка – храм Дзучи дзи Дзен.
Тененский пеший курс
Тенен – длинный маршрут для пешеходной прогулки, пролегающий через лесистые холмы Камакуры. Он охватывает северную часть префектуры вблизи главного города. Во время прогулки туристы знакомятся с храмами, старинными захоронениями, природными красотами региона.
Тенен
Туристический курс Гионьяма
Гионьяма – один из самых коротких пешеходных маршрутов по Камакуре. На весь путь уходит менее получаса. Тропа ведет на восток от города, начинается у храма Ягумо, известного старинным захоронением. На прогулочном маршруте туристы любуются красивым видом на город с высоких холмов.
Эносима
Эносима – остров, попасть на который можно по 600-метровому мосту из Катасэ. Эносима невелика – около 400 км в окружности. Она интересна маяком, смотровой площадкой, святилищами, в числе которых – возведенное во имя богини счастья. В 1964-м побережье оборудовали олимпийской гаванью. Остров – популярное направление пляжного отдыха у жителей японской столицы.
Эносима
Административная система Японии времен камакурского сёгуната
Административная структура власти самурайского сословие возникла на основе распространения практики управления феодальными домами на все дворянское сословие. Военное управление сёгуната, именовавшееся Полевой ставкой (Бакуфу), подразделялось на две основные группы: административную и судебную в составе Административной палаты и Высшей судебной палаты. Кроме того, существовало специальное Самурайское управление.
Для осуществления административно-полицейских функций сёгунат учредил институты Земельного главы (дзито) и Охранников, защитников (сюго).
Источники датируют возникновение дзито 1185 годом. Они назначались из числа вассалов Минамото, однако первое время еще не регулярно. В течение нескольких месяцев (с ноября 1185 г.) дзито направлялись в 36 западных провинций для обеспечения сёгунских войск продовольствием, но уже в следующем году эта функция стала сходить на нет. По подрядному соглашению с Камакура дзито предоставлялось полное право управления на местах в обмен на регулярно поставляемые налоги.
После 1221 г. дзито стали уполномоченными сёгуна в частнофеодальных сёэнах, где их административная и полицейская деятельность дублировала функции управляющих, назначенных владельцами сёэнов. Дзито творили беззакония, игнорировали судебные решения Камакура, заставляли местных жителей подписывать благоприятные для себя письменные показания. Дзито получали кормовые земли, однако широко практиковали присвоение части годового налога сёэна.
Там, где дзито сосуществовали с местными должностными лицами, главным образом на западе, их доход был меньше, чем на востоке, где они обладали неограниченными правами управления. Со второй половины XIII в. началась практика раздела доходов между владельцами сёэнов и дзито. Права последних укреплялись за счет сокращения реальной власти и доходов владельцев сёэнов.
Сюго с 1190 г. стали назначаться сёгуном в провинции в качестве руководителей полицейских сил для наведения порядка и поддержания связи с вассалами сёгуна. Обладая вооруженной силой, они стали вытеснять губернаторов и, присвоив себе их основные функции, стали основной военно-административной силой в провинции, военными губернаторами.
Сёгун провозгласил себя “Главой сюго и дзито”, претендуя на всю полноту административной и полицейской власти. Однако его распоряжения встречали оппозицию даже среди самурайского сословия, не говоря уже о его противниках. Вооруженное подавление ослушников осуществлял “уполномоченный по принуждению” — один из сильнейших вассалов сёгуна.
Характерной особенностью камакурского сёгуната являлось всевластие (сорё) глав больших семейных групп. Это всевластие шествовало во всех социальных слоях того времени.
Глава семьи был обязан заботиться о сохранении семейной собственности, фамилии как символа семьи, традиционной семейной профессии, осуществлять контроль за членами семьи. Нарушителей установленного порядка он мог лишить земли. Глава семьи отправлял культ предков. В условиях военного времени он командовал своим семейным подразделением.
В период Камакура функции главы семьи могли быть сосредоточены и в руках женщины, чего уже не наблюдалось впоследствии.
Авторитет главы семьи был непререкаем, в его решения не вмешивался даже сёгун.
Помимо руководства внутрисемейными делами патриарх исполнял социальные функции и в этом плане подчинялся сёгуну, будучи его непосредственным вассалом (гокэнин). Юридически это определялось жалованной грамотой, согласно которой за предоставленную землю вассал был обязан обеспечить уплату налога, выполнение трудовой и воинской повинностей.
Земли сёгунских вассалов подразделялись на наследственные (санкционированные сёгуном) и полученные за заслуги. Оплаченные кровью пожалованные земли составляли предмет особой гордости самураев. Последняя категория земли ценилась ими особенно высоко.
Невассалы сёгуна (хигокэнин) ставились в более низкое социальное положение по отношению к сёгунским вассалам, так как служили другим феодалам, которые потенциально могли быть носителями центробежных тенденций.
По мере естественного роста и распада больших семейных групп сёгунат становился все более заинтересованным в увеличении числа своих вассалов и превращал в вассалов отделившихся младших сыновей. Этот процесс происходил в начале XIV в. и свидетельствовал об утрате патриархами их былого всевластия. Предоставление с 1303 г. главам мелких отделившихся семей таких же жалованных грамот, как и патриархам, уравнивало в правах и тех и других.
Ослабление влияния глав крупных семейных групп и одновременное усиление мелких семей привели к выделению из состава самурайских объединений (то) мятежных лиг (икки). Они состояли из младших сыновей, которые нанимались то к одному, то к другому феодалу. От поддержки таких лиг часто зависел успех или поражение сторон в междоусобных войнах за землю, за власть, за единоличное право феодала эксплуатировать крестьян.
События
- 1185: соперник Клан Тайра потерпел поражение в море на Битва при Дан-но-Ура братом Ёритомо Минамото-но Ёсицунэ,[7]
- 1192: The Император Го-Тоба назначает Ёритомо сёгун
(военачальник) с резиденцией в г. Камакура, создавая
бакуфу
система правления - 1199: Минамото-но Ёритомо умирает
- 1207: Hōnen а его последователи изгнаны из Киото или казнены. Это непреднамеренно распространило Чистая земля доктрина для более широкой аудитории.
- 1221: Армия Камакура наносит поражение имперской армии в Дзёкю Нарушение, тем самым утверждая превосходство Сёгунат Камакура (Регенты ходзё) над императором
- 1227: The секта Дзен-буддизм представлен в Японию монахом Догэн Дзэндзи
- 1232: The Джоэй Сикимоку
Кодекс законов обнародован для усиления контроля со стороны регентов Ходзё - 1271: Ничирен изгнан в Остров Садо
- 1274 и 1281: The Монголы из Хубилай-хан попробуй вторгнуться в Японию но отталкивает тайфун.
- 1293: 27 мая сильное землетрясение и цунами удар Сагами Бэй и Камакура, погибло 23 034 человека.[8] Он последовал за землетрясениями / цунами 1241 и 1257 годов в одной и той же области с магнитудой 7,0.
- 1333: Нитта Йошисада завоевывает и уничтожает Камакура во время Осада Камакуры конец Сёгунат Камакура.[9]
Дзёэй сикимоку – законы для самурайского сословия времен камакурского сёгуната
Смерть в 1199 г. Минамото Ёритомо — основателя камакурского сёгуната — была использована его тестем Ходзё Токимаса для насильственного пострижения в монахи сына Минамото — Ёрииэ и фактического захвата власти под видом правителя (сиккэн).
Смертью Минамото Ёритомо воспользовался и экс-император Готоба, который, опираясь на формирование западных самураев, в частности, на группу Миура, попытался вернуть себе власть во время смуты 1219—1221 гг. (годы Сёкю), но заговорщики потерпели поражение. С этого времени Ходзё начали регулярно направлять двух инспекторов с отрядами в Киото, в район Рокухара, где были расположены официальные учреждения регентов, для надзора за действиями императора и его окружения. У мятежников было конфисковано более 3 тыс. сёэнов в пользу сёгуна и его сторонников.
Стабилизация положения восточных самураев в результате разгрома дворцовой оппозиции была юридически закреплена в 1232 г. Сводом законов из 51 статьи (“Дзёэй сикимоку”). Свод был составлен для решения судебных дел самурайского сословия. Не опубликованный официально, он представлял собой, скорее, предписание властей для служебного пользования и вместе с последующими дополнениями довольно точно отражал социально-экономическое положение страны в XIII в.
Этот юридический памятник свидетельствует о наличии еще не полностью развитой наследственной ленной системы, при которой земельная собственность подразделялась на собственно ленную землю (рёти, или тигё), земли синтоистской и буддистской церкви (синрё и буцурё), подпадавшие под понятие ленного владения, и, кроме того, неленные земли крупных землевладельцев и провинциальной администрации. И хотя неленные земли продолжали именоваться “казенным полем” (кодэн), они уже не являлись собственностью императорского дома. Еще существовала поднятая новь (кондэн), подразделявшаяся на “именные поля” (мёдэн) — владения отдельных лиц, расчистивших землю под пашню, получившие имя первого корчевателя, и леса, пастбища, водные угодья, находившиеся в собственности феодалов.
При дворе в Киото продолжало существовать свое законодательство. Подобно камакурскому, оно предусматривало свободную волю главы семьи в выборе наследника и при разделе владения между несколькими наследниками. Однако киотоское законодательство отрицало правомерность внесения изменений, тогда как камакурское признавало право пересмотра завещания, изменение наследника (ст. 18 и 26).
Если в ранний период Камакура наследование прерогатив главы семьи разрешалось лишь после его смерти, то, согласно закону 1241 г., — и при его жизни: в случае преклонного возраста, при удалении от дел (инке), в связи с болезнью.
Самурай имел право передать наследство не только старшему сыну, но он должен был получить на это санкцию сюзерена, а старшему сыну гарантировать 1\5 часть наследства (ст. 22, а также законодательство семейной группы Тёсокабэ, ст.82).
Характерной особенностью камакурского периода было высокое социальное положение женщины, и это сближает его с предшествующим, а не с последующим временем. Вдова при условии целомудренного поведения могла возглавить семью, владеть землей покойного мужа и даже получить от сёгуна жалованную грамоту (законодательство 1238 и 1267 гг.). Имущество жены конфисковывалось лишь при тяжком преступлении мужа, в случае его участия в мятеже, разбое, причем тогда жена рассматривалась как его соучастница. В остальных случаях ее имущество не подлежало конфискации (ст. 11).
В то время не проводилось чёткого различия между женой и наложницей. Обе защищались законом, у них не отбиралось владение, дарованное мужчиной, если последний ушел от них без вины с их стороны (ст. 21).
Женщина, не имевшая детей, могла взять приемного сына и передать ему владение. Если женщина являлась главой семьи, она решала вопрос сама, замужней требовалось разрешение мужа (ст. 23).
Вдове предписывалось оплакивать покойного, ее повторный брак считался аморальным (ст. 24), однако в действительности он часто имел место, что подтверждается дополнениями к Своду от 1238, 1239 и 1286 гг., вновь и вновь запрещавшими повторное замужество.
Если по кодексу “Тайхорё” (702 г.) отец после замужества дочери терял право на приданое, то теперь он мог потребовать его возвращения, что одновременно означало расторжение брака. Вместе с приданым в родительский дом возвращалась и замужняя дочь (ст. 17).
При введении Свода Ходзё Ясутоки установил практику клятвы вассала на верность своему сюзерену. Приносящий клятву накалывал себе палец, смачивал кровью печать, заменявшую в то время подпись, и прикладывал ее к своей клятве.
Но даже скрепленные кровью клятвы не были в состоянии предотвратить нарастание социальных конфликтов, обусловленных углублением противоречия между уровнем развития производительных сил и нестабильностью двоевластия. С целью предотвращения конфликтов в 1238 г. в Киото создается специальная стража для поддержания порядка (кагария сюгонин).
Несмотря на поражение в смуте Сёкю (1219—1221), двор и его окружение все еще представляли серьезную угрозу господству самурайского сословия. Для ослабления своих противников в 1252 г. распоряжением Ходзё дом Фудзивара был разделен на 5 ветвей, которым поочередно присваивались регентско-канцлеровские придворные звания.
С разделом дома Фудзивара хронологически совпадает деление императорского дома на две ветви: Северную и Южную. В 1259 г. император Гофукакуса удалился в монастырь Дзимёин, а в 1276 г. император Камэяма, покинув мир, поселился в буддийском храме секты Сингон — Дайкакудзи. Так в императорском доме возникли Северная ветвь (Дзимёинто) и Южная ветвь (Дайкакудзито). В результате посредничества камакурского сёгуната была достигнута договоренность о поочередном наследовании престола между этими двумя линиями.
Сражение морского десанта монголов и японских самураев на побережье Японии
В период Камакура (1192-1333), власть от аристократов перешла к воинам — самураям (буси). В искусстве начинают ценить красоту таинственного — югэн. Если моно-но аварэ — это очарование вещей, которые своей привлекательностью пробуждают приятную грусть, то красоту югэн можно ощутить лишь в особом состоянии духа. Это красота невидимого, тайного, скрытого от взора, от чего дух захватывает. Теоретик театра Но Дзэами (1363-1443) говорил: «Скрытое есть во всём, это — прекрасное».
В чем же причины смены эстетического идеала? Возможно, в неустойчивости силы, казавшейся незыблемой, в драматизме XII века, в конце которого один род, Тайра, был свергнут другим родом, Минамото. В 1192 году верховным правителем Японии был объявлен Минамото Еритомо. К власти пришло второе сословие, буси, правление которых продолжалось до середины XIX века. Император и двор остались жить в старой столице Хэйан (Киото), но культурный центр переместился на периферию, в буддийские монастыри. Буддизм с его идеей непрочности земного существования находил подтверждение в жизни. На смену восторженности синтоизма пришла буддийская склонность к созерцательности, поиски путей преодоления бытия, достижения полного успокоения — нирваны.
Так как мы объединили два периода Камакура и Муромати, то в данном разделе будут рассмотренны черты японской культуры, свойственные обоим этим периодам, т.е. с 1185 по 1568 гг. Попробуем проследить, как стиль югэн периода Камакура трансформировался в ваби-саби периода Муромати, как данные эстетические категории проявились в искусстве театра, творчестве Басе, ритуале чайной церемонии, поэзии, культуре самураев и во многом другом…
Поэтическая антология «Синкокинсю»
В начале периода Камакура появилась ещё одна антология, превзошедшая по мастерству хэйанскую — «Синкокинсю» («Новая Кокинсю» (1205)). Садаиэ был основным составителем великой антологии. Авторы антологии видели смысл поэзии в раскрытии югэн, красоты безмолвия, покоя, отрешённости от мира, от «Я», обременённого заботами, слияния с космическим «Я».
В «Синкокинсю» многие стихи построены на принципе «хонкадори»: в стихотворении цитируется строка из стихов другого поэта, современника или предшественника. У японской поэзии — огромная память, ощущение своей непрерывности. Цитируя строку, поэт словно бы присоединяется к сердечным переживаниям собрата.
Поэты выражали дух югэн при помощи ёдзё («сверхчувство»Wink. Как говорил Фудзивара Тэйка: «Без ёдзё нет поэзии». Это труднопереводимое слово обычно трактуется как «эмоциональный отклик», «послечувствование, намёк, недосказанность, но всё это отдельные стороны ёдзё. Этот приём можно сравнить с состоянием магокоро (истинного сердца), абсолютной полноты сердца, которая идентична Пустоте. В этом случае слова излишни, общение идёт на уровне созвучного ци, или, как говорят дзэнские мастера «от сердца к сердцу». Когда душа просветлена, нет надобности в словах. Дзэами говорил, что художник способен передать все краски и настроения природы, заставив свой дух сделаться бесцветным и невосприимчивым. Его дух превратившись в ничто, станет способным объять все явления вселенной, ибо тогда его творческая сила станет равной энергии Вселенной.
Уже поэт XI века Фудзивара Кинто, рассуждая о гармонии «сердца» и «слова», говорил о ёдзё как о «переполненности сердца» (амари-но кокоро). Если за истинно сущее принимали Небытие, то, естественно, основным законом поэзии становится ёдзё, намёк, недосказанность. По мнению Д.Т.Судзуки, в намёке заключена тайна японского искусства. Красота открывается тому, кто в воображении завершил незавершённое.
Ёдзё предполагает особые технические приёмы, приём «кугири» — паузы (букв. «оборвать фразу», чтобы возбудить воображение), цезуры, которая разбивает танка на две строфы (трёхстишие и двустишие), или приём тайгэндомэ — закончить танка неспрягаемой частью речи, чтобы продолжить её звучание в душе читателя. Особенно часто эти приёмы использовались в антологии «Синкокинсю».
Высказывание филолога и теоретика поэзии Фудзивара Садаиэ: «Слова должны быть старые, а сердце пусть будет новым», — даёт многое для понимания поэзии той эпохи. Стихи самого Садаиэ отмечены изысканной красотой:
Как я когда-то ласкал Чёрные волосы любимой! Каждую, каждую прядь На одиноком ложе моём В памяти перебираю.
Стихотворение построено так, что мотив памяти делает его бесконечным…
«В стиле югэн»
Термин югэн, в отличие от аварэ, китайского происхождения. Югэн происходит от ю — туманный, трудно различимый; гэн — тёмный, глубокий. В Японии слово югэн выступает как самостоятельная эстетическая категория только в период Хэйан, несмотря на его более раннее упоминание в предисловии к китайскому варианту «Кокинсю».
В эпоху Камакура югэн выражает впечатления и чувства, которые испытывает человек, который созерцает лунный свет, струящийся сквозь дымку проплывающего облака, или когда он любуется кружением снежинок, сверкающих подобно серебру. Югэн вмещает в этом образе нечто новое: прямое указание на причастность к свету и сверканию, но свету холодному, отрешённому — это прохлада буддизма. Стихи, рисовавшие такие картины, назывались «в стиле югэн». Для них характерна пронизанность грустью.
Одним из наиболее точных определений югэн можно признать танка Фудзивара Тосинари, создавшего своё учение о югэн в поэзии:
В сумраке вечера Осенний вихрь над полями Пронзает душу… Перепелиная жалоба! Селенье Глубокие травы.
Весь пейзаж стихотворения настраивает на ощущение пугающей и безысходной таинственности. Но у югэн много оттенков. Итогом восприятия югэн должно быть высшее гармоническое равновесие с миром.
Поэт Фудзивара Сюндзэй (1114-1204) назвал югэн перевоплощением моно-но аварэ, новым выражением неизменной красоты (би). Югэн — новая грань того многогранника, который вращается временем; на уровне форм каждый раз открывается лишь одна его сторона. В состоянии же покоя, абсолютного бытия, открываются все его стороны. Отсюда стремление пережить «красоту Небытия».
Югэн — это ощущение непрочности существующего, но поэты любили состояние «блуждания в неопределённости» (тадаёу). Если аварэ — светлое ян, то югэн — непроницаемое инь …
Театр Но
Оттеснившая придворную, военная аристократия способствовала развитию новых форм театрального искусства. Один из постулатов гласит: «Тот, кто развлекает, несёт земле мир, тот, кто правит, — порядок». Религиозно-мистический, феодально-монархический романтизм театра Но вполне соответствовал её вкусам и требованиям. В основе искусства Но лежит эстетика югэн. Но в конце эпохи Камакура югэн всё более утрачивает дух печали и приобретает значение блеска. Именно в образе пышной красоты понятие югэн пришло в театр Но.
Дзэами говорил, что без югэн нет Но. Он давал почувствовать красоту югэн языком образа: «лебедь с цветком в клюве», «красота увядшего цветка», располагающий к задумчивости. «Как будто бы проводишь весь день в горах; как будто бы зашёл в просторный лес и забыл о дороге домой; как будто бы любуешься на морские тропы вдали, на челны, скрывающиеся за островами… Как будто бы следишь за полётом диких гусей, исчезающих вдали среди облаков небесных…» .
Представления Но происходят на квадратных сценах, сооружаемых из неокрашенного дерева хиноки. Над сценой, поддерживаемая четырьмя столбами, возвышается крыша, по конструкции напоминающая крыши синтоистских храмов. Четыре столба, поддерживающие крышу над сценой имеют свои названия и функции в представлении. Около заднего левого столба (ситэ-басира) останавливаются, выходя на сцену, и от него начинают действие главные персонажи пьес Но. Передний левый столб (мэцкэ-басира) служит ориентиром для актёров в масках, которым не очень хорошо видна граница сцены. Правый передний столб называется ваки-басира, потому что к нему отходит второстепенное действующее лицо (ваки), когда его функции заканчиваются. Возле правого заднего столба (фуэбасира) располагается музыкант с флейтой.
Сцена открыта с трёх сторон, четвёртая сторона — стена-задник, на золотом фоне, которого изображена зелёная раскидистая стилизованная сосна (символ долголетия и благожелательный привет зрителям). Оркестр в театре Но состоит из четырёх музыкантов (хаясиката), которые располагаются в один ряд вдоль задника. Вместе с оркестром у задней стены слева сидит кокэн — человек, помогающий актёрам на сцене. Он условно считается невидимым и может во время действия поправить актёру костюм, парик или маску, подать что-либо из реквизита.
Ещё одна интересная деталь в устройстве сцены Но скрыта от глаз. Под сценой сооружаются своеобразные резонаторы: в нескольких вырытых ямах подвешиваются на медной проволоке специальные горшки (около метра высотой и примерно такого же диаметра) так, чтобы они не касались земли. Они придают особое звонкое звучание топанью, которое является одним из наиболее распространённых элементов в танцевальной технике Но.
Пьесы театра Но, ёкёку («музыкальная пьеса для пения»Wink ритмически организовали то, что уже было известно. «Тексты ёкёку представляют собой пёструю ткань, сотканную из заимствованных отовсюду, взятых очень часто в почти неизменном виде фраз, отрывков, цитат из различных, хорошо знакомых читающей публике тех времён произведений. И тем не менее ёкёку — совершенно оригинальное произведение, — замечает Н.И.Конрад, — Они блещут своею самобытностью, может быть, в большей мере, чем многое другое в Японии» . В ёкёку органически сочетались древняя поэзия и проза, музыка и танцы, олицетворяя принцип «единства разного». Не случайно метод ёкёку был назван «цугихаги» — «нанизывание одного на другое», а стиль — «цудзурэ-но носики» — «парча из лоскутов». В Но претворился традиционный метод достижения единого путём равновесия разного: музыки, жестов, пластики, времени года — того состояния гармонии (ва), которая, с точки зрения японцев, изначально присуща миру, которую трудно понять, не принимая во внимание универсальность инь-ян.
В трактате «О преемственности цветка» («Кадэнсё»Wink Дзэами говорит о том, что ещё в древности знали, что тайна мастерства в любом деле зависит от правильного соотношения инь-ян. Во время дневного спектакля у зрителей настроение ян (оживлённое), играть нужно в стиле инь (приглушенно). От умения уравновесить настроение зависит успех спектакля. Вечером темнота навевает грусть — инь, значит играть нужно оживлённо, чтобы в сердце проник дух ян, тогда мрачное настроение уравновесится светлым. Когда на сцене и у зрителя одно и то же настроение, инь или ян, успеха не будет. В искусстве Но текст и манера исполнения, движение и музыка, стиль игры и характер местности, ритм и время года должны быть созвучны. Если роль требует энергичных жестов, они должны быть уравновешены внутренней мягкостью. Искусный актёр, следуя правилам пения, танца, жестов, в стремлении донести невидимое, придаёт каждый раз этим жестам новую окраску (кёку), которая зависит от мастерства и интуиции. В гармонии должны пребывать и десять стилей ёкёку, каждый из которых обладает своей душой. По принципу «единства разного» объединяются пять типов пьес: «ками-но моно» — «о божествах», «сюра-но моно» — «о духе воина», «кацура-моно» — пьесы о несчастной любви, «дзацу-но моно» — «пьесы о разном», «кири-но моно» — «заключительная пьеса». Каждая по-своему настраивает зрителя, так, что к концу представления он переживает все эмоциональные состояния. Естественная гармония лежит в основе ритмической организации Но или закона чередования дзё-ха-кю. Дзё — медленное вхождение, ха — резкий перелом, кю — стремительное движение. Этому принципу подчиняется игра актёра, отдельные сцены и представление в целом: первая пьеса исполняется в ритме дзё, три последующих в ри — в ритме кю. Дзэами говорит, что всё имеет ступени дзё-ха-кю, и Но этому следует. Повинуясь мировому ритму, который не подвержен закону исчезновения, Но сохраняет себя. В трактате «Зеркало цветка» Дзэами замечает, что у жизни есть предел, но нет его у Но. Привлекает к себе внимание частое обращение Дзэами к образу «цветка». Можно сказать, это одно из центральных понятий его теории. Словом «цветок» он обозначил иносказательную красоту, присущую всякому искусству. Цветы не цветут постоянно, расцветают в определённое время года, и это кажется удивительным, необычайным, это восхищает. Искусство Но тоже кажется необычным. Если актёр знает много ролей, он может выбрать ту, которая отвечает времени, настрою зрителя. В этом и проявляется сходство с цветком, который распускается в определённое время. У каждого актёра должен быть свой цветок, соответствующий его мастерству. Цветок актёрского исполнения, как и цветок поэзии, произрастает из сердца (кокоро). Успех будет сопутствовать представлению, когда у «цветка, удивительного и необычного, — одно сердце».
Цветок же олицетворяет единство неизменного и изменчивого в искусстве: с одной стороны, продолжает жизнь семени, с другой, каждый раз цветёт по-новому. Дзэами говорил, что, опадая, цветы вновь расцветают. И в этом их необычайность. Дзэами имеет в виду природу изменчивого (рюкосэй). Замечательно именно то, что, опадая, цветы переходят в другие вещи. Югэн и есть цветок, олицетворяющий эту перемену.
После перехода сознания от красоты видимой, «очарования вещей» к красоте невидимого — «югэн», макото стали понимать как истину небытия, которая сопряжена с условными формами, с символикой Но. Один и тот же предмет на сцене мог означать самые различные явления и движения души. Веер в руках актёра олицетворяет: кисть, меч, чашу для вина, дождь, осенние листья, ураган, реку, восходящее солнце, гнев, ярость, умиротворённость. Предмет многогранен и зависит от чередующихся моментов, в каждом из которых проявляется дао, сам по себе не существенен, но с его помощью из небытия извлекается истина. Неудивительно, что при ощущении всеобщей взаимосвязанности вещей, театр Но, как и другие виды искусства, предназначен поддерживать порядок в мире, выполнять мироустроительную функцию. Цель Но — смягчать сердца людей, действовать на чувства высших и низших; стать основою долголетия и счастья; стать путём прекрасной и долгой жизни.
Саби в хайку Басё
Для воплощения красоты саби не требуется предварительный настрой. Для того чтобы увидеть в самом незаметном предмете его неслучайную суть, нужно лишь уметь забыть себя.
Вот листок упал, Вот другой летит листок В вихре ледяном.
Неслучайно стиль Басё называют «подлинным» (сёфу).
Вот, что сказал Хаттори Дохо — ученик Басё, по поводу известного стихотворения
Старый пруд! Прыгнула лягушка. Всплеск воды
«Лягушка, обитающая в воде, прыгнула в старый пруд. Раздался всплеск воды. В кваканьи лягушки, прыгнувшей с поросшего травой берега, прозвучало хайкай. Всё, что видишь и слышишь, всё, что чувствуешь, есть хайкай. В этом истина искусства».
Когда Басё изучал дзэн у мастера Буттё, тот однажды спросил у него: «Чем вы занимались эти дни?» Басё ответил: «Дождь кончился, мох такой зелёный». Буттё: «Что же раньше — Будда или зелень мха?» Басё: «Слышали? Лягушка прыгнула в воду».
Ученик, не слыша учителя, отвечает невпопад, но освобождая свой ум, делает то, что хочет от него учитель.
Можно считать, что с этого момента началась новая эра в хайку. До Басё к хайку относились как к игре, они не были связаны с жизнью. Басё, которого мастер спросил о подлинной природе вещей, существовавшей до мира феноменов, увидел лягушку, прыгнувшую в старый пруд, и этот звук родил тишину… Поэту вдруг открылся источник жизни, и он начал следить за каждым движением своей мысли, по мере того, как она соприкасалась с постоянно меняющимся миром явлений. Басё был поэтом вечного одиночества.
Хайку не обусловлено формой. Хотя существует ряд правил, например, чередование слов в 5-7-5 слогов, наличие сезонного слова. Оно обусловлено самим явлением и внутренним настроем того, кто созерцает это явление. Оно прямо и точно его отражает, ничто не стоит между поэтом и природой, нашедшей своё выражение. Басё говорил, что нужно учиться сосне у сосны, бамбуку у бамбука, постичь предмет, углубившись в него. То есть привести свой ум в соответствие с пустотой, таким образом превратиться в сам предмет. И только при этом условии родится стихотворение.
Поэт сосредоточивается на внутреннем, углубляется в единичное до тех пор, пока не откроется единое, проникая в единичное, постигает природу всеобщего. В момент озарения прекращается зависимость вещей друг от друга на уровне подлинной, с точки зрения буддизма, реальности. Так как, всё находится в движении, нужно довериться ему, чтобы не прийти с ним в противоречие. Басё говорил, что хайкай ни на мгновенье не должно останавливаться. При взгляде на творчество как на прорыв в Ничто, искусство понимали как продолжение жизни, а художника как того, кто даёт почувствовать связь всего со всем. Вместе с тем саби — сама жизнь. Басё говорил, что саби — это окраска стиха, совсем не обязательно давать сцену одиночества. Если человек, готовясь к войне, надевает тяжёлые доспехи или, собираясь на вечеринку, наряжается в яркие одежды, а человек этот не молод, то в этом есть саби. Приёмы Басё просты, сила его поэзии в равновесии, в «единстве разного»: цвета, запаха, звука. Именно благодаря этому хайку уподобляется самой жизни.
Саби позволило глубже проникнуть в макото — истину вещей. Басё обнаружил в саби сущность природы. Он продвинулся дальше других в постижении макото. Басё нашёл саби в единстве неизменного (фуэки) и изменчивого (рикю). Басё понимал саби как высший закон природы, человеческой жизни и искусства.
Саби — отзвук вечного, неизменного в преходящем, изменчивом, ощущение непрочности и мимолётности жизни, вместе с тем её беспредельности. Отсюда налёт печали в стихах, отмеченных саби, но это тихая умиротворённая печаль.
Чайная церемония
В искусстве XV-XVI веков стали ценить стиль ваби — покоя, тишины, скромности, — нечто противоположное югэн. Ваби — это пустынный берег, на котором стоит одинокая хижина рыбака, мелкие бутоны, пробивающиеся сквозь толщу снега в горной деревушке. Ваби — это красота простоты, красота, исходящая от жизненной силы, скрытой за грубым покровом. Она бесцветна, но за покровом бесцветности тайная невидимая сила. Ваби — это умение быть самим собой, следовать естественному пути.
На период возвращения склонности к простоте и строгости приходится развитие традиции чайной церемонии, имевшей свою философию, свои эстетические требования, традиции. В ней нашла полное выражение взаимосвязь человека, природы и искусства.
Мастер чайной церемонии Сокэй (XVIв.) говорил, что изначальная цель ваби — дать почувствовать чистоту, незагрязнённость обители Будды. Вот почему хозяин и гости, как только входят в скромную чайную комнату, очищают себя от земной пыли и ведут разговор сердцами. Поэтому и не нужно заботиться о правилах и манерах. Просто развести огонь, вскипятить воду и пить чай. Это и будет чайная церемония.
Как гласит легенда, однажды, сидя в медитации, Бодхидхарма почувствовал, что глаза его закрываются и его клонит ко сну. Тогда, рассердившись на себя, он вырвал свои веки и бросил их на землю. На этом месте вырос необычный куст с сочными листьями. Позже ученики Бодхидхармы стали заваривать эти листья горячей водой, чтобы сохранить бодрость. Так появился чай…
Как светское действо чайная церемония появилась в XV веке, затем в конце XV века была реорганизована знаменитым «тядзином» (мастером чая) монахом Сэн-но Рикю. Существовало понятие «тядо» (путь чая) — путь чистоты и утончённости, достижения гармонического единства с окружающим миром через ритуал чайной церемонии.
Чайная церемония проходила в небольшом чайном домике, стоявшем в глубине сада, который был художественным явлением и создавался по особым законам. Дорожка из камней неправильной формы, положенных среди мхов, приводила к источнику воды, где совершалось омовение рук, затем, после выбора главного гостя, входили через очень низкую дверь в чайный домик. Гостей должно было быть не больше пяти человек, приглашались близкие по духу лица. Обсуждались поэзия, философские и эстетические проблемы. Сама обстановка внутри чайного дома, в котором царил полумрак, располагала к такой беседе. Три темы — деньги, болезни, политика — были запретны. Хорошо о чайной церемонии сказал Ясунари Кавабата: «Если «ваби-саби» , столь высоко ценимое в Пути чая, который предписывает «гармонию, почтительность, чистоту и спокойствие», олицетворяет богатство души, то крохотная, до предела простая чайная комната, воплощает бескрайность пространства, беспредельность красоты… Встреча за чаем — та же встреча чувств».
Утварь, используемая при приготовлении чая, комната, в которой происходит церемония, специально подобранная и определённым образом поставленная в вазе композиция из двух-трёх веток, висящий над ней на стене шелковый свиток с живописью или соответствующей случаю каллиграфической надписью, окружающий ландшафт, наконец, одежда, поведение участников и содержание их неторопливых бесед — всё должно находиться в совершенной гармонии, гармонии безыскусственности, сдержанности, простоты, помогать человеку приблизиться к окружающей природе, раствориться в ней. Ничто не должно препятствовать созданию настроения тихого созерцания, мешать размышлениям.
Исключается присутствие «чистой», а, следовательно, с точки зрения японцев, бесполезной красоты. Сущность чайной церемонии состоит в том, что она выражает эстетику действительной жизни, где полезность — первый принцип красоты. Всего для чайной церемонии должно быть двадцать четыре необходимых предмета — «тяки», среди них чаша для чая «тяван», «мидзусаси» — сосуд для холодной воды, коробочки для чая «кого», бронзовый котёл, деревянный черпак из бамбука и другие. Все предметы для чайной церемонии, кроме своего непосредственного назначения, были объектами созерцания.
В произведениях японского прикладного искусства издавна подчёркивалась непосредственная практическая ценность самой вещи. Именно поэтому знатоки чайной церемонии, известные своим изысканным вкусом, отказываются от китайского фарфора и обращаются к изделиям народного искусства. Толстые стенки чаши хорошо удерживают тепло. Шершавое, не политое глазурью дно чаши кладётся на ладонь, напоминая о природе материала — глине, из которой она сделана. Каждая чаша уникальна, не повторяется ни по форме, ни по декору. Керамика сделана специально без помощи гончарного круга — лепка от руки помогает лучше понять мысль и стремления автора, воплощённые в создание данного произведения искусства.
В керамике для чайной церемонии больше всего сказалось одно из основных качеств прикладного искусства Японии — ваби-саби (красота простого, обыденного). Японские мастера предпочитали ясные, спокойные формы, без вычурности и надуманности. Характеру формы соответствует и декор на вазах, чашах, бутылях…
Особенности национального суицида
Хотеось бы затронуть эстетическую сторону отношения самураев к смерти, многократно воспетое в литературе и неоднократно подтверждённое историческими примерами. Жизнь рассматривалась как звено в цепи перерождений. Самоценность земной жизни для буддиста была невелика. Буддийский тезис о непостоянстве всего сущего лежит в основе всей японской культуры.
С чем же сравнить тело твоё, человек? Призрачна жизнь, словно роса на траве, словно мерцанье зарниц.
В этом стихотворении дзэнского мастера Роана отражена универсальная истина, не требующая никаких подтверждений. Такое представление о смерти было присуще самураям. Они видели своё предназначение в том, чтобы «уподобиться опадающим лепесткам сакуры», погибнуть в бою, «словно яшма, разбивающаяся об утёс». Со временем смерть во имя долга стала восприниматься в самурайской среде как довольно трудный, но не лишённый эстетического наслаждения этап самосовершенствования. О смерти много и прочувствованно рассуждали, смертью восторгались, к красивой смерти стремились. Один из самураев, павший от руки наёмного убийцы, оставил такие строки:
Ни раем, ни адом меня уже не смутить, и в лунном сиянье стою непоколебим — ни облачка на душе…
В самурайской среде высоко ценилось умение абстрагироваться от мирской суеты, от прозы жизни, от жестокостей военного времени. С ранних лет в юношах и девушках пестовалась способность видеть «вечность в чашечке цветка». Образ жизни, при котором человек может даже на грани между жизнью и смертью наслаждаться красотами пейзажа, называли фурю, что означает «ветер и поток». Подобное мировоззрение позволяло неизменно воспринимать жизнь как «ветер и поток» во всей её эфемерной полноте. Наиболее совершенным воплощением данной философии стал широко распространенный среди самураев обычай слагать перед смертью «прощальное» стихотворение (чаще всего в жанре пейзажной лирики).
Приведем в качестве примера конкретный случай, произошедший относительно недавно, подчеркивающий важность поэтической традиции.
17 марта 1945 г. генерал-лейтенант Курибаяси Тадамити, командующий японскими войсками в Иводзима, перед тем, как броситься в атаку на противника с оставшимися у него восемьюстами солдатами, послал по радио в Генеральный штаб три танка. Одна из них:
Враг не разбит, я не погибну в бою, я буду рожден еще семь раз, чтобы взять в руки алебарду!
Слова выражают надежду на семикратное перерождение, с тем чтобы отомстить.
Вспомним японские обычаи непосредственно связанные со смертью: обезглавливание, вспарывание живота, синдзю.
Японский обычай отрубать голову воину врага идет от Эпохи войн в Древнем Китае, где воин получал повышение по службе на один ранг, если добывал в сражении голову знатного врага. Выражение сюкю о агэру — «взял голову и получил повышение» — происходит оттуда.
Происхождение ритуала вспарывания живота остается неясным. Самый ранний сохранившийся до нашего времени документ, описывающий вспарывание живота, приписывает его совершение женскому божеству: богиня Оми, преследуя своего мужа, добралась до места, позже названного Харасаки («Разрывающая живот»Wink, но воспылав гневом и злостью, разрезала себе мечом живот и бросилась в болото.
К XI в. обычай уже вошел в практику и должен был служить способом проявления отваги, или — избежания бесчестия от рук врагов. В XIV в. ритуал широко распространился. Cамоубийство начали рассматривать как проявление наивысшего героизма, демонстрацию силы и самообладания. Такое отношение к жизни и смерти ярко показано в классическом японском эпосе. В «Повести о Великом мире» описывается 2640 случаев таких самоубийств. Живот вспарывали также, чтобы последовать за господином после его смерти. В ряде случаев смерть за своим господином принимала форму массовых самоубийств: «Принц спросил: «А как нужно убивать себя?» Ёсиаки, сдерживая хлынувшие слёзы проговорил: «Вот так…». И, не договорив до конца, выхватил меч, повернул его на себя, вонзил в левый бок и разрезал себе несколько рёбер по направлению к правому боку. Затем вынул меч, положил его перед принцем, упал ниц и умер. Принц тотчас же взял меч и взглянул на него. Так как на рукоять стекла кровь, принц обернул её рукавом своей одежды, обножил своё подобное снегу тело и, вонзил меч около сердца, пал на то же изголовье, что и Ёсиаки.
Все бывшие с принцем воскликнули: «Мы тоже вслед за принцем!» В один голос возгласили молитву буддам, и все сразу совершили харакири. Видя это, воины, числом более трёхсот, что стояли во дворе, стали пронзать друг друга мечами и грудью свалились на землю» («Тайхэйки» 117, с. 212)
В XVII в. при Токугава к вспарыванию живота стали приговаривать самурая, совершившего позорный поступок. Процедура харакири (сами японцы склонны употреблять слово «сэппуку» или «каппуку»Wink, применявшаяся в качестве наказания, обставлялась особенно пышно. Акт харакири обычно совершался в доме господина в ночное или вечернее время. Двор посыпали крупным песком, а место самого акта устилали тонкими циновками, которые покрывали белым полотном; поверх стелилось шерстяное покрывало красного цвета.
Вспарывание живота не приводит к немедленной смерти, гибель может оказаться мучительной, грязной и долгой. Одно время существовало правило, предписывавшее вскрывать живот сначало горизонтально, затем вертикально, за чем должен был следовать смертельный удар — в спину или в шею. Согласно легенде, генерал Ноги Марэсукэ (1849-1912), покончивший с собой в день похорон императора Мэйдзи (1852-1912), исполнил именно эту процедуру.
Прохождение всех трех этапов требует невероятной силы духа. Это объясняет нередкое присутствие помощника, кайсяку или кайсякунин, который должен был отрубить голову в один из двух моментов.
В первом случае кайсяку отрубал голову в тот момент, когда осужденный самурай, уже приготовившись к смерти, наклонялся за коротким мечом или кинжалом, лежащим перед ним на церемониальном подносе. Здесь вскрытия живота не происходило вовсе. В период Токугава этот способ получил распространение в самой стилизованной форме, а вместо меча на подносе часто лежал веер.
В другом случае кайсяку ждал, пока человек, которому он должен был помочь умереть, сам пройдет первый или второй этап. Такой путь выбрал для себя самурай по имени Таки Дзэнзабуро 2 марта 1868 г. Его самоубийство подробно описано сэром Эрнестом Мэйсоном Сатоу (1843-1929), секретарем Британской Дипломатической миссии в Эдо.
Обычно самоубийство в Японии совершается в одиночку, однако в отличие от других стран здесь нередко имеют место и групповые самоубийства. Так, в середине 50-х годов регистрировалось более 1200 таких случаев ежегодно. Довольно много групповых самоубийств происходит и сейчас. Среди них влюбленные неизменно занимают первое место. Такие самоубийства называют в Японии синдзю (самоубийство по сговору) или дзёси (романтическое самоубийство); такие самоубийства впервые стали практиковаться накануне эпохи Эдо. Им близки по духу различные виды кровавых торжественных клятв: вырывание ногтей, протыкание руки или ноги кинжалом, отрубание пальца и т.д. Самоубийства влюбленных совершались путем вскрытия вен, перерезывания горла, повешения… Примерно в середине XVII в. эти виды самоубийств были поставлены под запрет, однако они не исчезли и поныне…
* * *
с комментариями, вопросами и дополнениями милости прошу в мой ЖЖ
Угроза нашествия монголов и камакурский сегунат
Угроза монгольского нашествия, возникшая во второй половине XIII в., обострила внутриполитическое положение.
В 1266 г. хан Хубилай прислал послов с требованием признания его власти над Японией. Это наглое требование было оставлено без ответа, а на последующие аналогичные притязания японцы ответили отказом.
В ноябре 1274 г. к западным берегам Японии подошел монгольский флот, захвативший о-ва Цусима и Ики, затем началась высадка войск на северо-западе о-ва Кюсю в провинции Тикудзэн (совр. префектура Фукуока). Самурайские подразделения вели ожесточенные сражения, однако они не были подготовлены к отражению натиска столь сильного противника. Помощь пришла откуда не ждали – нагрянувший тайфун уничтожил более 200 вражеских кораблей и сорвал монгольское вторжение.
В июне—августе 1281 г. предпринимается новый поход к берегам Японии: две армады общей численностью в 3500 судов и лодок подошли к японским берегам — одна с Корейского полуострова, а другая из Китая. К этому времени побережье было уже укреплено, подготовлены и боевые суда, но налетевший тайфун разметал неприятельский флот, а оставшиеся корабли были потоплены японцами. С тех пор тайфун стал именоваться “Божественным ветром” (камикадзэ) — термин, которым в годы Второй Мировой войны именовали смертников, посылавшихся на бомбежку или потопление кораблей противника.
В борьбе с монголами японские самурайские дружины встретились с новой тактикой — взаимодействием разных подразделений, с маневрами обхода и окружения, действиями с флангов, с огнестрельным оружием, уничтожившим большую часть береговых укреплений. Это способствовало выработке новой военной организации, тактики маневренного боя, а также облегчению военного снаряжения и впоследствии было использовано феодалами в их непрекращавшихся междоусобных войнах.
От угрозы монгольского вторжения выиграли юго-западные феодалы, которые за счет казны укрепили собственные владения, а также торгово-ростовщический капитал, финансировавший военные приготовления. Однако социально-экономическим последствием монгольского нашествия явилось общее ухудшение положения самурайства в результате мобилизации, что вызвало массовую продажу, заклад земли.
Ослабление вассалов сёгуна отразилось на положении сёгунского правительства, утратившего свои прежние позиции. Это привело к обострению борьбы внутри самурайского сословия. Правление Ходзё приняло деспотический характер. Деспотизм Ходзё, усилившийся в 80-е годы XIII в., проявился в захвате домом Ходзё основных должностей в правительстве, в обсуждении главных вопросов правления на узких собраниях-сходках членов их семьи. Ходзё стремился предотвратить упадок самурайского сословия, его закабаление торгово-ростовщическим капиталом.
С этой целью первым, но отнюдь не последним законом, имевшим целью сохранение земельного фонда самурайства, явился указ 1297 г. (Токусэйрё), аннулировавший сделки вассалов сёгуна по продаже, закладу земли, самурайскую задолженность ростовщикам. Однако это законодательство было не в состоянии существенно ослабить позиции торгово-ростовщического капитала в условиях развития товарно-денежных отношений.
Камакурский сёгунат препятствовал деятельности феодалов, связанных с рынком, ремесленно-торгового люда и зажиточного крестьянства, и поэтому все они стали бороться с этим режимом. Противники сёгуната из самурайского сословия именовались в официальных документах “плохими отрядами” (акуто). В действительности это были прогрессивные силы. Их возникновение было особенно характерно для периода обострения социальных противоречий в конце XIII—XIV вв.
Примечания
- ^ аб
Доббинс, Джеймс С. (1998). «Представляя буддизм Камакура». В Пэйне, Ричард К. (ред.).
Новое видение буддизма Камакура
. Гонолулу: Гавайский университет Press. ISBN 0824820789 . - ^ абcdежграммчасяj
Осуми, Кадзуо; Доббинс, Джеймс С. (1999). «Буддизм в период Камакура». В Холле, Джон Уитни (ред.).
Кембриджская история Японии
. Кембридж, Великобритания: Кембриджский университет. ISBN 9780521223546 . - Китагава, Джозеф М. (2010). Религия в истории Японии
. Издательство Колумбийского университета. п. 65. ISBN 9780231515092 . - ^ абc
Пейн, Ричард К. (1998).
Новое видение буддизма «Камакура»
. Гонолулу: Гавайский университет Press. п. 9. ISBN 0-8248-2078-9 . - Анесаки, Масахару (1930). История японской религии
. Лондон: Тренч, Трубнер и Компания. п. 167. - Хане, Микисо (2015). Премодернистская Япония: исторический обзор
. Перес, Луи (2-е изд.). Боулдер, Колорадо: Westview Press. п. 95. ISBN 9780813349701 . OCLC 895428280. - Варлей П. (1994) стр. 82.
- Запрос базы данных NOAA Earthquake
- Маккалоу, Хелен Крейг (1959): стр. 285–311.
Конец камакурского сегуната
Антисёгунские силы на о-ве Кюсю стремились сбросить усилившееся после монгольского нашествия ненавистное иго дома Ходзё.
В Центральной Японии, в районе Кинай и его окрестностях, оппозиция выступала, прежде всего, против владельцев сёэнов, поскольку состояла из местных феодалов, которые являлись административными лицами в сёэнах и стремились использовать свое должностное положение для присвоения урожая и захвата земель у сёэнских феодалов. К ним примыкали также и монахи буддийских храмов. Они как феодальные собственники тяготились сёгунскими администраторами в своих владениях и выступали за их упразднение.
Крестьяне боролись против сёгуната как в самурайских дружинах, так и самостоятельно, отстаивая свои интересы коллективными усилиями в военных отрядах сельских общин. Крестьяне вели борьбу против беззаконий сёэнской и центральной администрации, против барщины, отработочной ренты.
Разнородность оппозиционных сил обусловила необходимость их консолидации. В то время она могла быть осуществлена лишь на религиозной основе, с помощью авторитета императора. Используя свое религиозное влияние, император Годайго (представитель Южного двора), наследовавший в 1318 г. трон, готовил заговор с целью возвращения императорскому дому политической власти. Опираясь на самураев центрального района и на некоторых сёгунских вассалов восточных провинций, на военную силу ряда буддийских монастырей, Годайго в 1324 г. стал стягивать к Киото своих сторонников, но заговор был раскрыт, руководители самурайских групп покончили жизнь самоубийством.
В марте 1332 г. за новую попытку захвата власти Годайго был низложен и сослан на о-в Оки, откуда в феврале следующего года бежал и открыто примкнул к антикамакурским силам.
Влиятельный юго-западный феодал Асикага Такаудзи в начале мая 1333 г. захватил Киото, а в это время восточный феодал Нитта Ёсисада вторгся в Камакура и поголовно истребил всех Ходзё.
Объединенная армия феодалов о-ва Кюсю свергла сёгунского инспектора местного военного управления, и почти одновременно была отстранена от власти сёгунская администрация в остальных провинциях.
Камакурский сёгунат был низложен. Теперь началась борьба среди победителей: кланов Асикага и Нитта. Они представляли два типа хозяйственных районов: передовой западный и отсталый восточный. Если на западе преобладали заливные рисовые поля, имелись хорошие водные транспортные артерии, развитое ремесло и процветающая торговля, то на востоке царило запустение, многие земли были заброшены или вообще не возделывались, транспортная система находилась в плачевном состоянии, отсутствовали условия для широкого развития ремесла и торговли. Экономически победа Асикага была предрешена.
Памятка для туристов
Камакура – отличное направление для поездки как на один день, так и на неделю или даже месяц. Если время ограничено, оптимальный маршрут – охватывающий лес, в котором находится несколько буддийских храмов. Чтобы передвигаться по городу было удобно, можно арендовать велосипед. Пункт проката расположен рядом с выходом железнодорожной станции. Цена за сутки – 1 300 рублей.
В городе есть несколько удобных гостиниц. Вблизи станции Хасе находится Kamakura-Hase Youth Hostel. Стоимость проживания невелика (меньше 300 рублей за ночь), зато отзывы подтверждают безупречный порядок на территории хостела. Для любителей высокого уровня комфорта открывает двери «Фреза Инн». Гостиница находится вблизи станции Офуна. Цена одной ночи – 5 300 рублей.
Город удобен для туристов
Заведения общественного питания в Камакуре – специализирующиеся на национальной кухне небольшие кафетерии вблизи станции, сетевые ресторанчики (в том числе международных сетей), а также роскошные рестораны, оформленные в традиционном стиле. Летом на пляже действуют барные стойки. В отзывах туристы особенно отмечают Saryo Inoue. Кафе открывается утром, работает до 6 утра. Меню составлено из традиционных блюд. Визитная карточка местечка – терраса с великолепным видом.
Гостям Камакуры настойчиво советуют попробовать традиционное мягкое мороженое из фиолетового картофеля. Это блюдо – визитная карточка города. Вторая региональная съедобная особенность – рисовое печенье «о-сэнбей». Его продают в магазине на Комати. Цена штуки – 150 рублей.
“Реставрация монархии” по Японски и становление сёгуната Муромати
После свержения камакурского сёгуната в июне 1333 г. экс-император Годайго возвратился в Киото, низложил императора Когэн, возведенного на престол в 1332 г., и восстановил свою власть: было создано правительство Кэмму (январь 1334— февраль 1336 г.). Провозглашается политическая формула нового режима: “Единение придворных аристократов и самураев”, — но в действительности это была попытка реставрировать политическую власть императорского дома.
Годайго наследовал огромный сёэн коммендационного типа, часть земель которого он пожаловал буддийскому храму; раздал придворным большие земельные владения, стимулируя тем самым создание частнофеодального землевладения и подрывая экономическую основу своей власти.
Острая нехватка средств побудила Годайго обложить 5%-ным налогом имущество провинциальных губернаторов, что пагубно сказалось на положении правительства, лишившегося поддержки местных администраторов. Стремясь сократить задолженность эксплуататорского сословия торгово-ростовщическому капиталу, Годайго подобно Ходзё издал указ об аннулировании задолженности (Токусэйрё). Это мероприятие лишило экс-императора поддержки ростовщиков, влияние которых продолжало усиливаться.
Асикага, воспользовавшись провалом политики Годайго, изменил последнему, занял Киото в январе 1336 г. и посадил на престол другого представителя Северной ветви императорского дома. Годайго, захватив регалии императорской власти, бежал на юг в дачную резиденцию Ёсино. С этого времени начался более чем полувековой период вооруженной борьбы внутри императорского дома. В эту борьбу были втянуты все слои японского средневекового общества.
В ноябре 1336 г. Асикага объявил о возобновлении военного управления страной, о переходе власти в руки Полевой ставки (Бакуфу). Время политического господства Асикага именуется сёгунатом Муромати по наименованию района в Киото, где находилась резиденция сёгунов.
